В последнее время я начал вздрагивать, когда кто-то из знакомых мне людей, которым я никогда не давал свой контакт в Skype’е, начинают вызывать меня по нему. Я очень расстраиваюсь от таких вызовов и желания кого-то поговорить со мной
          Ведь за каждым таким вызовом стоит смерть какого-то нашего общего знакомого, бывшего коллеги по работе, приятеля, соученика или общего друга. Это просто мне спешат сообщить о его смерти.
          Нет, они не хотят меня расстраивать. Просто так принято. Ведь с покойным нас когда-то что-то связывало. С кем-то больше, с кем-то меньше. В любом случае нужно помянуть его хотя бы добрым словом, хотя бы минутой молчания.
          Всегда по такому поводу расстраиваешься. Когда больше, когда меньше. В последнее время я начал даже очень-очень расстраиваться.
          Оно и понятно, всегда расстраиваешься, когда кто-то умирает. Это нормально, когда расстраиваешь по такому поводу. Ведь умирает не только человек, не только личность. Со смертью каждого из нас навсегда исчезает целый мир.
          Вот что расстраивает больше всего.
          А больше всего расстраивает то, что вдруг вспоминаешь, как много-много лет назад я с покойным о чём-то спорил, но мы так и не завершили этот наш спор. Или когда-то на полуслове прервался наш с ним разговор. И я ясно понимаю, что, споря, мы так и не пришли к какой-либо истине, а оборвав наш с ним разговор, не сделали каких-то выводов. И пускай эта истина была сиюсекундной, но она была важна нам. Пусть эти выводы что-то значили только для нас, но они нужны были нам. Возможно, эта истина и эти выводы могли бы сделать нашу жизнь лучше и счастливее.
          И я расстраиваюсь и от этого.
          Нет, я не жалею о том, как я прожил свою жизнь. И как, какими критериями можно измерить или оценить, так сказать, лучшесть жизни, её, так сказать, счастливость? Это ведь сугубо субъективные категории.

          Как сказал какой-то поэт: «Кому-то плохо и в Раю! Кому-то Ад, как дом родной!»
          Стоп! А ведь это мои стихи!
          Стареешь, Майкл, стареешь! Сам себе цитировать начал!
          Это, кстати, тоже расстраивает.
          Расстраивает, что чаще всего не могу приехать на похороны и проводить в последний путь когда-то лучшего своего друга. Либо не успеваю, либо, вообще, нет возможности куда-либо поехать.
          Но, чаще всего, скорбная весть приходить через достаточное время после похорон, передаваясь по цепочке от одного человека к другому. И мы сидим каждый у монитора своего компьютера и пьём водку, виртуально поминая покойного.

          Это - Skype, это - технологии XXI-го века. Закончив разговор и виртуальные поминки, я, не отходя от компьютера, я так же по цепочке передаю эту скорбную весть другим.
          И это так же очень расстраивает.
          А жизнь разбросала нас по всему белому свету, от Ближнего Востока до Дальнего; от Крайнего Севера до жаркой Австралии; от аргентинской Патагонии до Аляски или канадского Квебека.
          Это всё очень и очень расстраивает.
          Да, уж. Многие из нас связали свою жизнь и судьбу с чужбиной. Так получилось, это – жизнь. Многие покинули Родину добровольно и осознанно; многих вынудили обстоятельства; многие остались на чужбине после развала Союза, не имея никакой реальной возможности вернуться на Родину. Для кого-то чужбина стала второй Родиной (хотя вот тут я поспорю, что Родина у человека может быть только одна, и её не выбирают), а для кого-то так и осталась чужбиной. И во многих случаях, для многих их Родина стала для них чужой, хотя и всегда любимой, страной. Самое обидное, что в большинстве случаем, ты никому не нужен на своей Родине; не нужен и самой Родине (или чиновникам инородцам, за Родину решающих, кто ей нужен, кто ей свой, а кто – чужой)! А чужбина так и остаются чужбиной, хотя у тебя там есть дом, семья, работа, положение, достаток; хотя ты нужен там. И на чужбине есть могилы, могилы твоих родных и близких, могилы твоих друзей, приятелей и просто знакомых, которых ты когда-то проводил в их последний путь. Всё это держит тебя на чужбине. Вот так и живём: нужные там, где не хотим жить и не нужные там, где хотим.
          И это всё так же очень и очень расстраивает.
          А пока мы сидим с моим старым (или бывшим) другом, приятелем или знакомым перед мониторами своих компьютеров, один в Приазовье, второй во Владивостоке и поминаем человека, полгода назад умершего и похороненного на чужбине, где-то на юге Чили. Поминаем человека, с которым когда-то были либо друзьями, либо приятелями, либо просто знакомыми, причём, часто были едва-едва знакомы. Просто он, как и мы, где-то рядом с нами тянул туже или такую же, как и мы, лямку. Жил такой же, как и мы, как и у нас, жизнью.
          И это всё так же очень меня расстраивает.
          И я ясно понимаю, что всё, с этим человеком судьбы уже никогда не сведёт нас вместе в этой жизни. А в следующих, и тем более.

          И, кажется, что навсегда потерялась хоть масенькая-масенька, но частичка тебя самого. Что безвозвратно и непоправимо изменился свой собственный мир.
          И это тоже расстраивает.
          Что расстраивает больше всего, что подобные известия приходят всё чаще и чаще.
          И это так же расстраивает меня.
          И я ясно понимаю, что когда-то наступит день, когда достигнув какого-то пика, эти вести начнут приходить всё реже и реже, или прекратятся вообще.
          И это так же меня расстраивает.
          Если только раньше, или позже, такую же весть и обо мне самом не будут вот так же передавать мои старые (или бывшие) друзья, приятели или знакомые.
          Но, меня это уже абсолютно не будет расстраивать!




30 марта 2015 года,
г. Мариуполь